蜀僧抱綠綺
西下峨眉峰
為我一揮手
如聽萬壑松
客心洗流水
餘響入霜鐘
不覺碧山暮
秋雲暗幾重
слушаю, как сычуаньский монах Цзюнь играет на лютне (Ли Бо)
узорную лютню обнял сычуаньский монах
на запад спустился с пиков Эмэй самой
и для меня лишь сделал рукой взмах
из тысяч ущелий послышался шум в соснах
путнику сердце омыло бегущей водой
инеем эхо откликнулось в колоколах
и не заметил - в зеленых горах с темнотой
осенние тучи мрачнеют одна над другой
Недавно прочел статью “Батлы не нашего времени: когда дипломаты умели говорить стихами и танцевать” от Юрия Уфимцева. Сверил переводы стихов с оригиналом, сделал подстрочники.
Перевод Уфимцева №1:
Южный ветер – он приносит мысли из дома.
Гуси с севера кричат о доме.
Звон колокольчиков зовет к дороге.
Я же,
Как вечный смотритель, на далекой приграничной почтовой станции
Оригинал:
《出雲州書情寄兩敕使》王孝廉
南風海路連歸思
北雁長天引旅情
賴有鏘鏘雙鳳伴
莫愁多日住邊亭
Мой подстрочник:
в Идзумо пишу о чувствах и отправляю двум императорским посланникам (Ван Сяо-лянь)
ветер с юга, дорога вдоль моря вызывают думы о возвращении гуси на север, необъятность неба настраивают чувства на путь только благодаря тому, что поют два феникса рядом не печалюсь, что много дней уже живу на краю земли
Примечание:
Два феникса — здесь иносказательно о двух посланниках, к которым обращено это стихотворение и которые, скорее всего, составляли компанию Сяо-ляню в японской области Идзумо.
Перевод Уфимцева №2:
Распорядитель банкета что-то еще бормочет,
Но гости пьяны в стельку и лежат в ожидании выезда в столицу.
Кажется, бог дождя знает сокровенное желание послов промочить горло,
И такое чувство, что ароматная вода везде –
Снаружи и внутри
Оригинал:
《春日對雨得情字》王孝廉
主人開宴在邊廳
客醉如泥等上京
疑是雨師知聖意
甘滋芳潤灑羈情
мой подстрочник:
в дождливый весенний день пишу на рифму иероглифа цин (Ван Сяо-лянь)
хозяин пир устроил в земле приграничной гости в зюзю напились, въезд ожидая в столицу богу дождя будто ведома Высочайшая воля ароматами сладкими все увлажнил, дорожную тоску ослабив
Примечание:
Дождь — благое предзнаменование на пути в столицу. Так как речь идет о весне, автор также подчеркивает, что все цветет и пахнет.
Перевод Уфимцева №3:
Приморское государство явилось ко двору издалека,
Но через сто лет возлияний уже спокойно видишь его за далями.
А взглянешь в другую сторону – видишь место, куда садится солнце.
Поднимешь голову – пятицветные облака повсюду.
Да здравствует приморское государство,
Явившееся издалека!
Оригинал:
《奉敕陪內宴》王孝廉
海國來朝自遠方
百年一醉謁天裳
日宮座外何攸見
五色雲飛萬歲光
Мой подстрочник:
получил повеление явиться на пир во дворце (Ван Сяо-лянь)
с приморской страны, да ко Двору, прибыл издалека раз за сто лет сильно напился отправился на небеса возле дворца, где Солнце живет что же увиделось мне? благочестивые облака шлют долголетия свет
Примечание:
Это образец восхваляющих стихов, которые писали на пиру, почти всегда вдаваясь в преувеличения. Тут мы видим, что Ван говорит об роскоши пира — раз в сто лет на таком пиру побываешь! И говорит о том, что напившись, словно побывал на Небе, где увидел, как высшие силы благоволят правителю.
Любопытно отметить, что выражение 天裳 буквально “небесные одежды” — гапакс. Возможно, иероглиф 裳 это ошибка переписчика. Весь контекст стиха и фразы подразумевает, что автор сравнивал пир во дворце с попаданием на небеса.
Один факт мне показался интересным — Уфимцев называет Ван Сяо-ляня другом Ли Бо, и даже пишет:
Как это созвучно прощальной поэме, написанной при расставании много десятилетий назад великим небожителем Ли Бо своему уже тогда немолодому другу Ван Сяоляню:
Цветы акации давно не спят.
Все в ожидании,
Когда ветер разольет реки и превратит сушу в море.
Наполнит паруса и двинет корабль старины Сяоляня
Туда, где вода сходится с небом
И встает солнце.
Помимо того, что стих Ли Бо переведен неправильно, надо заметить следующее. Годы жизни Ли Бо мы знаем: 701-762. Год посольства Ван Сяо-ляня в Японию — 814, год его смерти там же — 816. Даже если мы предположим, что Вану было 60 лет на момент посольства, то он родился в 754 году. Похоже, что автор статьи делает вывод, что Ван был другом Ли Бо только на основании названия стихотворения 《送王孝廉覲省》.
Оригинал:
《送王孝廉覲省》李白
彭蠡將天合
姑蘇在日邊
寧親候海色
欲動孝廉船
窈窕晴江轉
參差遠岫連
相思無晝夜
東泣似長川
мой подстрочник:
провожаю скромного и почтительного Вана навестить родителей (Ли Бо)
озеро Пэнли с небом сливается Сучжоу там, где солнце встает родных успокоить, ждешь у воды погоды и поплывет лодка почтительно-скромного таланта тихая и глубокая поворачивает чистая река нагромождаясь вдалеке вздымаются пики дни и ночи буду о тебе вспоминать к востоку слезы покатятся потоком
Примечания:
Скорее всего, Сяолянь тут не имя, а устоявшее обозначение почтительного к родителям и скромного человека. Также это название использовалось для людей, после местных экзаменов рекомендуемых Двору в качестве чиновников.
Озеро Пэнли (Поянху) находится в провинции Цзянси, оттуда Ван поплывет через озеро и затем по Янцзы, до Сучжоу.
Лодка почтительно скромного гения — это устоявшийся оборот, пришедший из сборника Лю И-цина “Новые речи по свету ходящие” (刘义庆《世说新语》, V в.), обозначающий талантливых людей. Ли Бо тут обыгрывает тот факт, что Ван готовится отплыть на лодке.
天門中斷楚江開
碧水東流至此回
兩岸青山相對出
孤帆一片日邊來
Смотрю на горы Тяньмэньшань (Ли Бо)
Разломаны Тянмэнь — Небесные Врата
их вскрыла чусская река
Течет к востоку бирюзовая вода
её здесь поворот
В горах зеленых берега
встают друг против друга
Лодка под парусом одна
плывет от края солнца
我今攜謝妓
長嘯絕人群
欲報東山客
開關掃白雲
вспоминаю горы Дуншань, второе из двух (Ли Бо)
возьму вот как Се [Ань] блядей
укроюсь с песней от людей
скажу отшельникам Дуншаня
пусть доступ в облака не банят
Безусловно, это перевод современный, куда я привнес ту игру слов на современном русском языке, которой не было и не могло быть в оригинале. Но, в то же время, я не соврал ни в одном слове этого перевода! Расхождение с оригиналом небольшое, по сути только в последней строке, которая буквально звучит “пусть откроют заставу [на перевалах] и сметут облака [которые закрывают жилища отшельников от мирян]”.
Надо сказать, что у А.И. Гитовича опубликован перевод только первого из стихотворений. А второе, видимо, Александр Ильич не смог пробить для публикации. И у него внимательный читатель найдет расхождение с оригиналом, сделанное исключительно в угоду рифме.
忆东山二首 其一（唐·李白）
不向东山久
蔷薇几度花
白云还自散
明月落谁家
Вспоминаю горы Востока (пер. А.И. Гитовича)
В горах Востока
Не был я давно,
Там розовых цветов
Полным-полно.
Луна вдали
Плывет над облаками,
А в чье она
Опустится окно?
Про Ли Бо есть одна байка, которая, увы, не подтверждается известными фактами. По этой истории, молодой Ли Бо работал время в качестве помощника начальника своего родного уезда Цзянъю (江油) и однажды вместе с ним отправился смотреть на разлившуюся реку. Увидев возле берега труп утонувшей девушки, начальник (что интересно, в истории его имя не сохранилось), сложил такие строки:
《詠江上溺死女子》江油令
二八誰家女
漂來倚岸蘆
鳥窺眉上翠
魚弄口傍珠
Воспевая утонувшую в реке девицу (Управляющий уездом Цзянъю)
девицу из чьей семьи,
было ей дважды восемь
в прибрежные камыши,
вода на себе приносит
бровей её изумруд
птицам на загляденье
жемчуг из уст возьмут
рыбы для развлечения
Ли Бо, якобы, тут же сложил продолжение стиха:
《句》 李白
綠鬢隨波散
紅顏逐浪無
因何逢伍相
應是想秋胡
Продолжая (Ли Бо)
зелень её волос уже растрепали волны бурун в никуда унес лик красотою полный с духом реки У-сян встретилась почему наверное был обман и неверный Цю-ху
Один вариант истории говорит, что это продолжение было настолько лучше стихотворения начальника, что тот стал сильно завидовать Ли Бо. Поняв, что ничем хорошим это не закончится, Ли Бо поспешил забросить службу и уехал из уезда к своей грядущей славе. По другой версии, начальник возмутился тем, что Ли Бо слишком фривольно и неуважительно отнесся к утопленнице.
В любом случае, однозначно отнести авторство этого “продолжения” к Ли Бо нельзя. Однако, любопытно было узнать, действительно ли продолжение лучше начала? Мне очень тяжело это оценить. Также я с большим трудом вижу отсутствие уважения в той части, которую якобы написал Ли Бо. Для меня оба стихотворения выглядят хорошо, связно и интересно.
長乾吳兒女
眉目艷新月
屐上足如霜
不著鴉頭襪
Первое из пяти ци про девушек из Юэ (Ли Бо)
В Чангане девушки из У
красой затмили новую луну
Ножки в сандалиях как снег
чулков вороньих на них нет
眾鳥高飛盡
孤雲獨去閒
相看兩不厭
只有敬亭山
В одиночестве сижу на горе Цзинтиншань (Ли Бо)
Высоко пролетела и скрылась птиц стая Одинокая тучка ушла, беззаботная, вдаль Друг на друга смотреть не уставая Можно только с горой Цзинтиншань
金繩界寶地
珍木蔭瑤池
雲間妙音奏
天際法蠡吹
Храм с буддийскими мощами (Ли Бо)
Веревкой золотой Чистой Земли отмечены пределы Деревья ценные у Яшмового Озера бросают тень Меж облаков чудесной музыки я слышу звуки У кромки неба в Раковины Дхармы стали дуть
海客談瀛洲，煙濤微茫信難求。
越人語天姥，雲霞明滅或可睹。
天姥連天向天橫，勢拔五嶽掩赤城。
天台一萬八千丈，對此欲倒東南傾。
我欲因之夢吳越，一夜飛度鏡湖月。
湖月照我影，送我至剡溪。
謝公宿處今尚在，淥水蕩漾清猿啼。
腳著謝公屐，身登青雲梯。
半壁見海日，空中聞天雞。
千岩萬轉路不定，迷花倚石忽已暝。
熊咆龍吟殷岩泉，栗深林兮驚層巔。
雲青青兮欲雨，水澹澹兮生煙。
列缺霹靂，丘巒崩摧。
洞天石扉，訇然中開。
青冥浩蕩不見底，日月照耀金銀台。
霓為衣兮風為馬，雲之君兮紛紛而來下。
虎鼓瑟兮鸞回車，仙之人兮列如麻。
忽魂悸以魄動，恍驚起而長嗟。
惟覺時之枕席，失向來之煙霞。
世間行樂亦如此，古來萬事東流水。
別君去兮何時還？且放白鹿青崖間，須行即騎訪名山。
安能摧眉折腰事權貴，使我不得開心顏！
Оставляю на прощание стихотворение о том, как во сне я побывал на горе Тяньлао (Ли Бо)
Рассказывают мореходы про Инчжоу — остров для бессмертных. Но в дымке волн все смутно и туманно, в то, что он есть поверить тяжело.
Юэсцы о горах Тяньлао говорят: “Среди зари и туч, они то проступают, то укрыты — но можно видеть их хоть иногда! Тяньлао с небом слились, к звездам устремясь. И мощью превосходят каждую из Знаменитых Пяти Гор, да затмевают собой горы, что в Чичэне. Гора Тяньтай уж восемнадцать тысяч чжанов будет, а как сравнишь с Тяньлао, разве что юго-восточного предгорья она выше”.
Услышав это захотелось, чтобы во сне я очутился в У-Юэ.
И вот, ночью одной я под луною пролетел над озером Цзин-ху. И от луны над озером явилась моя тень, они меня до речки Шань сопроводили. То место, где Се-гун на ночь остановился, таким же и осталось — прозрачная вода колышется и звонко раскричались обезьяны. Надев на ноги обувь, что Се-гун придумал, вступил на лестницу, ведущую до синих облаков.
На полпути увидел, как встает из моря солнце, и в вышине Небесного услышал Петуха. Средь тысячи отвесных скал тропа петляет — десять тысяч поворотов. Цветами любовался я, на камни опираясь, как темнота, вдруг, скрыла все вокруг.
Медвежий рык, да возгласы драконов, послышались средь грохотанья родника по скалам. Дрожал глубокий лес, ах, и вершины в страхе встрепенулись. Явились тучи черные, ох, черные, вот-вот дождем прольются. Вода волной пошла, ох, дым над ней клубится. Молнии всполохи, раскаты грома! Горы дрожат — будто готовы развалиться.
Как вдруг, в пещеру каменная дверь с ужасным треском отворилась. За ней синеет бездна, вся без края и конца — а солнце и луна там освещают золотом и серебром одетые террасы. Одеты в радугу, ай, да на ветре-скакуне, ко мне во множестве слетелись, ах, бессмертные из облаков. На гуслях тигры им играют, фениксы везут повозки — тех небожителей там много, да, как в поле колосков.
Внезапно задрожало сердце и душа затрепетала — я дернулся и не сдержал протяжный стон. Почувствовал — со мною лишь подушка и циновка. А то, что видел в дымке только что — ушло.
Веселье в этом мире точно так же кратко — с древних времен течет все прочь, как воды на восток.
С тобой прощаюсь, и когда вернусь я вновь? Оленя белого средь скал зеленых отпущу до времени пастись. Как надо будет, в путь на нем отправлюсь к тем горам известным.
Зачем сейчас с угодливою миной, гнуть спину пред теми, кто силен? Меня бы это принуждало к жизни без улыбки!
夜郎天外怨離居
明月樓中音信疎
北雁春歸看欲盡
南來不得豫章書
В ссылке на югах, из Елана отправляю жене (Ли Бо)
В Елане, на краю небес,
в разлуке тяжело мне жить
Тут яркая луна в покоях,
а новости и письма редки
Весною северные гуси улетят обратно
вот-вот из вида скроются совсем
А вдруг, когда они на юг вернутся,
из Юйчжана я вестей не получу