朝曦迎客艷重岡
晚雨留人入醉鄉
此意自佳君不會
一杯當屬水仙王
на озере пью, вначале так солнечно было, затем дождь пошел, первое из двух (Су Ши)
лишь рассвело вышел гостю навстречу
горы красою полны
вечером дождь нас заставил остаться
средь хмеля и грез в забытьи
что есть в этом всем своя благодать
мой друг уже не поймет
чарку сию тогда поднесем
бессмертному Князю Вод
水光瀲灧晴方好
山色空蒙雨亦奇
欲把西湖比西子
淡妝濃抹總相宜
на озере пью, вначале так солнечно было, затем дождь пошел, второе из двух (Су Ши)
рябь на воде сверкает от света
на солнце так хорошо
горные лики морось укрыла
чудесно, что дождик пошел
пейзажи Сиху с красавицей Си-цзы
я, пожалуй, сравню
просто иль пышно они нарядились
все обеим к лицу
荷盡已無擎雨蓋
菊殘猶有傲霜枝
一年好景君須記
正是橙黄橘綠時
в подарок Лю Цзин-вэню (Су Ши)
опали лотосы, зонтом их не поднимешь в дождь
остаток хризантем еще гордится в инее ветвями
за целый год красивый самый вид, мой друг, запомни
когда желтеет апельсин, а мандарины еще зелены
Примечание:
Стихотворение датировано десятым лунным месяцем 1090 года. Поиск по базе данных китайской поэзии показывает, что именно Су Ши ввел в поэтический оборот выражение “когда желтеет апельсин, а мандарины еще зелены”, и с тех пор в большом количестве различных стихотворении оно используется для обозначения девятого или десятого месяца. То есть, в зависимости от начала лунного года, речь идет об октябре или ноябре.
Переводчик китайской поэзии идет за пивом, покупает на закуску острого угря, а там бац, на упаковке стих Су Дунпо. Все пропало…. пиво теплеет, тухнет угорь — сплошной перевод продуктов.
《別海南黎民表》蘇軾
我本海南民
寄生西蜀州
忽然跨海去
譬如事遠游
平生生死夢
三者無劣優
知君不再見
欲去且少留
прощаясь с хайнаньским Ли Минь-бяо (Су Ши)
по сути, я же коренной хайнанец на время живший в Западном Шучжоу внезапно за море отправится придется пусть будет это как поездка по делам по жизни есть рождение, смерть и сон ничто в сей троице ни дурно, ни прекрасно тебя, мой друг, я знаю снова не увижу перед отъездом хоть немного задержусь
Стихотворение Су Ши написал в пятом месяце 1100 года перед возвращением из ссылки на Хайнане и друг, который в нем упомянут, это Ли Цзы-юнь 黎子雲. Он был из народности Ли 黎 и, вполне возможно, Минь-бяо 民表 было его второе имя. С ним Су Ши действительно больше не увиделся, потому что спустя год с небольшим скончался по пути на север.
За три года ссылки, которую Су отбывал в уезде Даньчжоу 儋州, поэт успел подружится со многими людьми и, несмотря на плохой климат и тяжелые условия, весьма полюбил остров. Именно поэтому он пишет, что хотя и родился в провинции Сычуань — западной Шу, на Хайнане он почувствовал себя как дома.
Кстати, в одном из вариантов стиха первая строка выглядит так: 我本儋耳人 “по сути, я же коренной даньэрец”. Даньэр — это название племени, жившего на Хайнане, от него же название уезда Даньчжоу 儋州.
P.S. строки 平生生死夢三者無劣優 “по жизни есть рождение, смерть и сон, ничто в сей троице ни дурно, ни прекрасно” прямо просятся на свиток, печать или тату.
Просматривая интернет в поисках новостей по вопросам перевода китайской поэзии на русский язык, наткнулся на статью о лекции И.С. Смирнова.
Уже скоро 160 лет пройдет с тех пор, как на русском языке впервые был опубликован перевод классической китайской поэзии. В июне 1856 года в альманахе «Отечественные записки» было опубликовано стихотворение Афанасия Фета «Тень (перевод с китайского)»:
Башня лежит –
Все уступы сочтешь;
Только ту башню
Ничем не сметешь.Солнце ее
Не успеет угнать,
Смотришь: луна
Положила опять.Только спустя много лет исследователи определили китайский оригинал, с которого был сделан перевод Фета. Это стихотворение одного из поэтов эпохи Сун, с которым Афанасий Фет познакомился благодаря одному из основателей отечественной синологии Василию Васильеву. В подстрочном переводе стихотворение выглядит так:
Уступ за уступом, ступень за ступенью
Поднимаюсь на нефритовую башню.
Сколько ни приказываю мальчику-слуге,
Он никак не сметет ее.
Только великое светило уберет ее,
Как ясная луна принесет ее с собой.
Само собой, я заинтересовался тем, что же из себя представляет оригинал, потому что не только перевод Фета был не понятен, но и подстрочник Смирнова сразу вызвал у меня сомнения — по нему было не ясно, о чем вообще идет речь.
Благодаря ключевым словам “великое светило” и “ясная луна”, я довольно быстро нашел оригинал, который полностью подтвердил мои сомнения — и Фет и подстрочник не передают смыслы — буквальный и иносказательный, которые были заложены в это стихотворение автором. Хотя, о том какой иносказательный смысл был заложен автором, можно спорить и, например, у современных китайских читателей нет единого мнения на этот счет. А самое интересное — даже авторство этого короткого произведения приписывают сейчас двум разным людям, жившим в разное время.
Но, все по порядку. Сначала, оригинал:
《花影》謝枋得
重重疊疊上瑤臺
幾度呼童掃不開
剛被太陽收拾去
又教明月送將來
Этот пример очень хорошо иллюстрирует сложности перевода с классического китайского языка, в котором часто указания на лицо, род, число, объект и субъект не лежат на поверхности, а требуют особого внимания, чтобы их найти и удержать в голове во время чтения.
Итак, что же не так с переводом Фета (которого винить нельзя, потому что переводил он опираясь, возможно, просто на устный пересказ) и что совсем неправильно в подстрочнике Ильи Сергеевича в том виде, в каком он дан в статье?
Вот правильный подстрочник, в котором акценты расставлены, как можно убедится, совершенно по другому.
Тени от цветов
Одна за другой, накладываясь-переплетаясь, [тени] всходят на яшмовую террасу Несколько раз звал мальчика-слугу, [он] мёл [тени], но не вымел Как только солнце их собрало и увело Так опять ясная луна привела их
Тут все сразу становится на свои места. Буквально стихотворение описывает, что автор видит тени от цветов, перемешанные и запутанные, которые ползут вверх по террасе вслед за солнцем. По выбору слов видно, что автору эти тени не нравятся. Они оскорбляют его эстетическое чувство. Он даже, в несколько донкихотской, но с восточным колоритом манере, посылал мальчика убрать это непотребство — безрезультатно, как можно было ожидать. И вот наконец солнце зашло и тени исчезли. Только стало хорошо и любимая автором терраса очистилась от напастей, как при луне эти тени появились снова.
Внимательный читатель еще раз может посмотреть на стихотворение Фета и попытаться осознать все те ошибки испорченного телефона, которые привели к такому результату. Впрочем, еще раз скажу — вины Фета нет никакой, если даже в XXI веке составляются такие подстрочники, которые не учитывают лицо, число и отношения субъект-объект в столь простом стихотворении.
Надо заметить, что я в первый раз встречаю в китайской поэзии использование цветов и теней от них в отрицательном качестве. Но это только делает честь образности и разнообразию выразительных средств китайского языка — потому что негативное отношение автора к теням от цветов видно сразу, без углубления в аллюзии или намеки.
Что же касается образа нефритовой террасы или башни (в китайском иероглиф 臺 может означать и то, и другое), то в китайском языке этими иероглифами иносказательно называют жилище небожителей, а прямо обозначают богато украшенную террасу. В любом случае, по словами стихотворения видно, что автор под этим образом имеет в виду нечто, что он хочет видеть чистым и свободным от любого дисгармонирующего вмешательства.
Прежде чем сделать следующий шаг и поговорить об авторе, надо сделать попытку художественного перевода — хотя бы и из эстетических побуждений.
Тени от цветов
Множатся тени, одна за другой ползут по террасе прекрасной Мальчонку-слугу я звал много раз смести их пытался напрасно Вечер настал, и они наконец исчезли вслед за светилом Но ярким светом сверкая луна, снова их проложила
В китайском интернете в основном можно увидеть, что это стихотворение приписывается знаменитому Су Ши (蘇軾) — хотя не ясно, на основе чего приводится такая атрибуция. Дело в том, что во сборнике произведений “Семь собраний сочинений Дунпо” ( 東坡七集) этого стихотворения нет. А вот в сборнике “Нагромождение гор” (疊山集) от Се Фан-дэ (謝枋得, 1226-1289) оно есть.
Почему же это стихотворение приписывают Су Ши? Похоже, только потому, что оно ему близко по стилю и использованию ироничных намеков. И еще потому, что Се был ценителем и знатоком произведений Су Ши и, следовательно, мог у себя записать какое-то из стихотворений своего кумира. Это то, что говорят китайцы в интернете на эту тему. В любом случае, в вопросах установления авторства я своего мнения предложить не могу, но в целом предпочитаю считать автором того, в чьем сборнике стихотворение появляется в первый раз.
Надо заметить, что судьба у Се сложилась непростая. С падением сунской династии он попал в плен к монголам, но не пошел к ним в услужение, а умер, отказавшись от пищи.
Что же касается скрытых смыслов, которые китайские читатели видят в этом стихотворении, то их можно разделить на два типа:
1) Тени от цветов — это мелкие недостойные людишки, которые в большом количестве появились при Дворе. Соответственно, как их ни пытались вымести, все бесполезно. И только вроде на них найдут управу, как они появляются снова. Те, кто приписывают это стихотворение Су Ши, говорят и о том, что события тут упоминаются конкретные — борьба с Ван Ань-ши и его группой. Якобы солнце, это вдова-императрица Сюань Жэнь (宣仁太后), которая устранила от власти Ван Ань-ши, а луна — это император Чжэ-цзун (哲宗), который после смерти вдовы-императрицы вернул соратников Ван Ань-ши ко власти.
2) Тени от цветов — это все досадные события, все заботы, все горести, которые случаются с нами по жизни. И от которых, как от теней, невозможно избавиться, пока есть солнце и луна — то есть, пока мы живем в этом мире. То есть, это скорее чань-буддиская зарисовка о том, что все имеет свою некрасивую сторону, от которой невозможно избавиться.
Так что, оказывается, самое первое китайское стихотворение на русском языке вовсе не такое экзотичное по смыслу, как могло показаться читателям Фета, но в тоже время полно своих загадок.
А самое интересное, почему именно его выбрал Фет для своей пробы в переложении с китайского? И предлагал ему Васильев других кандидатов для перевода? Да и вообще, как именно это стихотворение оказалось у Васильева, если оно в Китае не являлось хрестоматийным, и даже не было широко известно.
Решив хоть немного разобраться в этих вопросах, я обнаружил, что в очень интересной и важной работе Васильева “Очерк истории китайской литературы” можно найти такой подстрочник, который скорее всего использовал в своей работе Фет.
Этажами друг на друге (расстилает предо мною свою тень) эта высокая башня, Но дотрагиваешься и не можешь смести ее, И только что солнце (с заходом) уберет ее — Смотришь: светлая луна уже снова послала!
В этом подстрочнике есть все те ошибки, которые потом повторил Фет, и также нет мальчика-слуги. По какой-то причине Васильев выбрал именно это стихотворение для иллюстрации норм китайского стихосложения на экзаменах (см. контекст в книге) — он наверняка говорил о нем в своих лекциях и на салонных приемах — иначе где его мог узнать Фет? Тем более, что сама книга Васильева увидела свет в 1880 году, то есть спустя 24 года после публикации перевода Фета.
Именно то, что Васильев говорит о стихотворении приводя его в пример экзаменационного и упоминая, что оно составлено на заданное слово “тень” (без упоминания о цветах), навело меня на мысль о том, что на самом деле, Васильев его увидел где-то случайно, может быть в каких-то экзаменационных работах, которые покупали и коллекционировали синологи 19-го века. И очень возможно, что это была не самая удачная работа, в которой китайский экзаменующийся по памяти процитировал не очень известное стихотворение, имеющее отношение к тени, изменив его и выкинув слова про мальчика-слугу.
Такая версия вполне логична — потому что не мог Васильев, который обладал широкими познаниями в китайском языке и литературе, не увидеть в оригинале мальчика-слугу и то, что речь идет о тенях от цветов, которые наползают на террасу. В пользу этой версии говорит и то, что Васильев не упоминает автора оригинала — а уж Су Ши он не мог не знать. Да и если бы он увидел это стихотворение в какой-то антологии за авторством Се Фан-дэ, он бы переписал имя автора, потому что пролистав страницы Очерка, можно убедится, как скрупулезно Васильев приводит названия произведений.
Так что, и Васильева и Фета можно извинить за то, что на русском языке получилось что-то не очень внятное и понятное.
Но в таком случае, получается, что первый перевод китайского стихотворения на русский язык был сделан с неполных и не очень правильно процитированных строк, которые нашлись в случайно купленной экзаменационной работе. В этом есть своя ирония.
И все-таки, почему Фет не попросил у Васильева подстрочник какого-нибудь самого известного китайского стихотворения? Ведь наверняка Васильев мог бы дать ему что-то из Ли Бо, Ван Вэя или Бо Цзюй-и. Ведь строки этих авторов не были бы более сложными ни для составления подстрочника, ни для художественно перевода.
Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем.
Я сделал интересное наблюдение, когда искал информацию о лунных пряниках юэ-бин (月餅), которые по дурацкой привычке называю ё-бин. На большом количестве сайтов китайцы говорят, что самое раннее упоминание этого лакомства встречается у Су Ши (蘇軾 1037-1101) – одного из самых известных китайский поэтов, также знакомому многим по прозвищу Су Дун-по.
Якобы он написал стихотворение с названием «Лунный пряник» (月餅) и в нем были такие строки:
小饼如嚼月
中有酥和饴
Жуется пряник малый как луна Внутри него есть сахар и слоёнка
Причем обычно приводятся еще и две другие строки, идущие за вышеуказанными:
默品其滋味
相思泪沾巾
Молча распробовав его прекрасный вкус В думах о тебе от слез намок платок
На китайских сайтах, где приводятся эти строки, никто не указывает точно, откуда они взяты. Обычно просто пишут «как написал Су Дун-по….». Так написано, в том числе и в китайской вики в статье про 月餅. На китайских энциклопедических сайтах типа www.baike.com или zhidao.baidu.com, на вопрос чьи это строки, отвечают — Су Дун-по. А на вопроса откуда, отвечают – эти строки из стихотворения «Лунный пряник».
Примечательно то, что в сборнике произведений Су Ши и в антологиях сунской поэзии стихотворения с таким названием у Су Ши нет.
То есть, можно с уверенностью говорить, что стихотворения под названием «Лунный Пряник» Су Ши не писал, и китайские пользователи просто морочат друг другу голову информацией, которую могли бы легко проверить.
Поиск по базе данных произведений Су Ши показал, что первые две строки действительно принадлежат его кисти, но встречаются в другом стихотворении, которое я привожу ниже.
《留別廉守》蘇軾
編萑以苴豬
瑾塗以塗之
小餅如嚼月
中有酥與飴
懸知合浦人
長誦東坡詩
好在真一酒
為我醉宗資
Покидая, оставляю Начальнику [области] Лянь* (Су Ши)
В тростник плетённый завернули поросенка Глазурью яркой раскрасили его Жуется пряник малый как луна Внутри него есть сахар и слоёнка* Откуда было знать, что люди из Хэ-пу* Подолгу будут петь Дун-по стихи Хоть хорошо, с моим Единственным Вином* Я стал подвыпившим Цзун Цзы*
* В некоторых списках это стихотворение приводится под несколько иным названием 《别廉守张左藏》- «Покидая Чжан Цзо-цана, начальника [области] Лянь», в других под названием 《留别廉州张左藏》- «Покидая, оставляю Чжан Цзо-цану, начальнику области Лянь».
* Слоенка – иероглиф 酥 изначально обозначал молочные продукты, потому стал значить смесь муки и масла, из которого потом стали делать слоеное тесто.
* Хэ-пу – уезд в провинции Гуанси, на самом юге Китая, где Су Ши пробыл два месяца в 1100 году, будучи на недолгое время переведен туда из своей ссылки, которую он отбывал на очень негостеприимном тогда, полном опасностей и болезней, далеком острове Хайнань.
* Единственное Вино – вино, которое делал сам Су Ши находясь в ссылке на юге.
* Цзун Цзы – второе имя Шу Ду (叔都), правитель области Жу-нань во времена Поздней Хань. Он упоминается в выражении 嘯諾, буквально означающем «посвистывать и накладывать положительные резолюции», а подразумевающем чиновников, которым нечего делать, кроме как заниматься приятной и необременительной рутиной. Спасибо procurator0 за указание на это выражение.
Исследователи жизни Су Ши, основываясь на примерно известных датах говорят, что очень велика вероятность того, что он провел в Хэ-пу праздник Середины Осени.
Люди из Хэ-пу считают, что в этом стихотворении воспет пряник, который до сих пор готовят в этой области для осеннего праздника – и делается он в форме поросенка, покрытого глазурью, которого кладут в плетенку из бамбука или тростника. На фото ниже можно увидеть о чем идет речь.
Однако, вряд ли этот пряник тогда назывался лунным – об этом нет никаких упоминаний. Остается только гадать, почему Су Ши сравнил его с луной, ведь по своей форме пряник был в виде свиньи, а не луны? С другой стороны, праздник всегда был связан с полной луной – так что, возможно, воображение поэта и создало такое красивое сравнение.
В принципе, версия о том, что поэт описывает именно пряник в виде поросенка выглядит убедительной, потому что Су Ши оставил несколько стихотворений, воспевающих южные блюда и деликатесы. То, что в Хе-пу уже больше тысячи лет делают такие пряники, тоже вполне вписывается в реалии сохранности традиций на юге Китая.
В любом случае, откуда китайские пользователи взяли две другие строки (молча распробовав его прекрасный вкус, в думах о тебе от слез намок платок), мне установить не удалось. Я их не нашел ни в одной из баз данных китайской поэзии – ни у Су Ши, ни у других авторов.
Зачем китайцам понадобилось придумывать эти дополнительные строки – для меня также осталось загадкой. Наверное, так ревнивым радетелям чистоты и древности происхождений ё-бинов, простите, юэ-бинов, показалось романтичнее и изящнее.
Буду рад, если кто-либо найдет информацию по этим добавленным строкам.
Су Ши. Всякие истории от Ай-цзы.
Ай-цзы рассказывал:
В академии Цзися живёт Тянь-ба, про которого говорят, что он рассудил бы и трёх императоров с пятью владыками древности. И что каждый день по тысячи людей склоняются перед ним и в спорах нет никого, кто бы завёл его в тупик.
Его ученик Цинь Гу-ли однажды вышел за ворота и повстречал старуху, которая поприветствовала его и спросила:
— Вы уж не Тянь-ба ли ученик? Должно быть вы научились у него рассуждениям. Есть у старухи одно сомнение и хотела бы о том спросить у Вас.
— Говорите, матушка, — ответил Гу-ли, — может я смогу разгадать его суть.
— У лощади грива растёт вверх, но она короткая, — начала старуха, — а хвост у нее растёт вниз, но он длинный. Почему так?
— Это весьма легко понять, — засмеялся Гули, — у лощади грива горделиво торчит вверх, переча Небу, вот оно и сделало её короткой. А хвост послушно свисает вниз, вот Небо и позволило ему отрасти.
— У человека волосы торчат вверх, переча Небу, тогда почему они растут длинными, — продолжила старуха, — а борода послушно растёт свисает вниз, тогда почему она короткая?
Гу-ли совершенно растерялся и сказал:
— Я учился ещё недостаточно, чтобы дойти до этого. Лучше я вернусь и спрошу об этом учителя. Вы уж окажите милость, останьтесь здесь, а я скоро вернусь и Вам передам ответ.
Затем он вошел обратно внутрь и спросил Тянь-ба:
— Я только что вышел за ворота и одна старуха меня спросила почему у лощади грива короткая, а хвост длинный. Я ей ответил используя аргумент послушности или непослушности Небу, это правильно?
— Очень хорошо, — ответил Тянь-ба.
— Так старуха меня потом спросила, — сказал Гули, — почему борода послушна Небу, но коротка, а волосы ему растут наперекор, но длинны. И мне нечем было ей ответить. Прошу учителя разъяснить суть, потому что старуха сидит у ворот и ждёт, когда я ей передам Ваши наставления.
Тянь-ба долго сидел с опущенной головой, а потом закричал на Гу-ли:
— Вообще-то, Гу-ли, если тебе нечего делать, поменьше шляйся за воротами!
艾子曰：田巴居于稷下，是三皇而非五帝，一日屈千人，其辨无能穷之者。弟子禽滑厘出，逢嬖媪，揖而问曰「子非田巴之徒乎？宜得巴之辨也。媪有大疑，愿质于子。」滑厘曰「媪姑言之，可能折其理。」媪曰「马鬃生向上而短，马尾生向下而长，其故何也？」滑厘笑曰「此殆易晓事，马鬃上抢，势逆而强，故天使之短。马尾下垂，势顺而逊，故天以之长。」媪曰「然则人之发上抢，逆也，何以长？须下垂，顺也，何以短？」滑厘茫然自失，乃曰「吾学未足以臻此，当归咨师，媪幸专留此，以须我还，其有以奉酬。」即入见田巴曰「适出，嬖媪问以鬃尾长短，弟子以逆顺之理答之，如何？」曰「甚善。」滑厘曰「然则媪申之以须顺为短，发逆而长，则弟子无以对，愿先生折之。媪方坐门以俟，期以余教诏之。」巴俛首久之，乃以行呼滑厘曰「禽大禽大，幸自无事也，省可出入。」
Су Ши. Всякие истории от Ай-цзы.
Ай-цзы повстречал одного человека, который отправился в путь пешком. А от Люйляна попросил человека на лодке побыстрее доставить его в Пэнмэн, предложив тому пятьдесят монет. Лодочник сказал:
— Вообще-то с тех, кто без средств, да ещё и нанимает лодку только для себя, я беру сто монет. У Вас тут половины не хватает! Вы тогда отсюда тяните лодку до Пэнмэна за меня, а я вам сделаю скидку на полцены.
艾子見有人徒行，自呂梁托舟人以趨彭門者，持五十錢遺舟師，師曰「凡無齎而獨載者，人百金，汝尚少半。汝當自此為我挽牽至彭門，可折半直也。」
Су Ши. Всякие истории от Ай-цзы.
В княжестве Ци долго длятся холода и даже поздней весной ещё не прорастают всходы. Однажды в начале весны, один из деревенских стариков набрал корзину люцерны и преподнёс в подарок Ай-цзы:
— Тут вот что-то только-только взошло, сам я есть это не решаюсь и сперва хочу преподнести Вам.
— Ну зачем было себя утруждать подношением новых всходов, — обрадовавшись, сказал Ай-цзы, — А кто же будет одарён следующим после меня?
— Что останется после подношения господину, скошу на корм ослам.
齊地多寒，春深未莩甲。方立春，有村老挈苜蓿一筐，以饋艾子，且曰「此物初生，未敢嚐，乃先以薦。」艾子喜曰「煩汝致新。然我享之後，次及何人？」曰「獻公罷，即刈以喂驢也。」
Су Ши. Всякие истории от Ай-цзы.
Однажды вечером Ай-цзы срочно позвал слугу, чтобы тот зажёг огонь. Слуга долго не приходил и Ай-цзы крикнул ему, чтобы он поторопился. Один из учеников сказал:
— Вечером темно, вот огниво и не сыщешь, — а потом обратился к учителю, — Надо бы принести свечу и поискать всем вместе.
Ай-цзы вздохнул:
— Кроме как в моем доме, ни у кого нет таких учеников.
艾子一夕疾呼一人钻火。久不至，艾子呼促之。门人曰「夜暗，索钻具不得。」谓先生曰「可持烛来，共索之矣。」艾子曰「非我之门，无是客也。」