На днях услышал от китайских товарищей интересную легенду, в аутентичность которой рассказчик и слушатели однозначно верили. Якобы в 1979 году Дэн Сяо-пин приехал в Шэньчжэнь, который тогда еще был простой рыбацкой деревенькой, и увидел как бедные (во всех смыслах) молодые китайцы плывут через залив в Гонконг под огнем китайских пограничников. И тогда сказал Дэн: «Так нельзя! Сделаем так, чтобы Шэньчжэнь стал богатым и чтобы гонконговцы бросались в воду, плывя за хорошей жизнью в Шэньчжэнь!»
Это очень любопытная смесь из мифов, замешанных на действительных событиях — их разбор позволил мне узнать несколько новых фактов и чуть иначе взглянуть на историю Шэньчжэня.
После закрытия границы с приходом к власти коммунистов и начала политических и экономических перетрясок в Китае, действительно многие южане стали нелегально бежать в Гонконг. Самым доступным путем было плыть под покровом ночи с нескольких точек на берегу того, что сейчас является Шэньчжэнем и, как утверждается в некоторых книгах, это происходило каждую ночь на протяжении десятилетий.
То, что по пловцам стреляли, подтверждается рассказами выживших, а также информацией о трупах с огнестрельными ранениями, которые находили на гонконгских берегах. Но насколько это было частым явлением и когда это прекратилось, сложно сказать — упоминания, которые мне встречались все-таки относятся ко временам Культурной революции.
Исследователи дают самые разные цифры масштабов этого бегства (от пятиста тысяч до нескольких миллионов), хотя по идее многие из добравшихся до благословенного берега и не схваченных гонконгской береговой охраной регистрировались в британском иммиграционном бюро, потому что таких удачливых беглецов обратно не выдворяли. Бежали китайцы не только в голодные годы Большого Скачка и в страшные годы Культурной Революции, но и в 1978-1980, судя по материалам, была большая волна freedom swimmers — как их тогда называла западная пресса.
В 1979 году Шэньчжэнь стал городом провинциального подчинения — до этого он административно относился с уезду Бао’ань. Чисто рыбацкой деревенькой он уже не был — поэтому не стоит его представлять в виде нескольких хижин на берегу моря. В нем уже были такие основные районы как Лоху, располагавшийся относительно далеко от заливов и через который проходила ж/д ветка Гуанчжоу-Гонконг, построенная в 50-х, а также район Шэкоу, который находился у моря и где, безусловно, жили в основном рыбаки.
Дэн с коллегами, действительно приняли решение об открытии специальной экономической зоны в Шэньчжэне в 1979, но формально Госсовет ее учредил в августе 1980. Кроме Шэньчжэня, такие зоны были также открыты в Шаньтоу, Чжухае и Сямэне. Сам Дэн в первый раз приехал в Шэньчжэнь в 1984-м. Так что, ни о какой сцене с Дэном на берегу смотрящим на убегающих в Гонконг, не может быть и речи ни хронологически, ни логически, ни политически, ни фактически.
Но, когда я думал об этой истории, мне пришла в голову мысль, которая может быть и не оригинальна, но тем не менее, я нигде на нее не наталкивался. Дело в том, что когда в Шэньчжэне создали особую экономическую зону, ее обнесли стеной с заграждениями и въезд в нее был ограничен — попасть можно было только со специальным разрешением. Наверняка в первые годы этот дополнительный защитный периметр довольно хорошо отсекал тех, кто хотел просто добраться до берега и пуститься в плавание через залив. А затем и необходимость в таком способе побега стала спадать, потому что экономическое положение в стране стало стремительно улучшаться, а гонконгские власти приняли решение выдворять обратно подобных беглецов.
Не было ли создание экономической зоны и стены вокруг нее, в том числе, ответом на массовое бегство, но только сделанное гораздо элегантнее и успешнее, чем строительство берлинской стены? Наличие ограничений на въезд в зону оправдывалось весьма просто и очень быстро стало настоящим объяснением: в Шэньчжэне можно было заработать больше денег, чем в остальном Китае, и нужны были меры по контролю за перемещением населения, чтобы туда не хлынули толпы алчущие длинного юаня. А то, что сама зона очень быстро стала успешной и там была проделана гигантская работа по реформам и развитию, не требует никаких дополнительных доказательств — достаточно просто посмотреть на то, чем стал город за 40 лет.
Так что, как часто бывает, в мифах есть доля правды и немало пищи для размышлений.
